Выпуск британского еженедельника The Guardian от 4 апреля с заголовком «Наступает ли конец турецкой демократии?» вызвал наибольшее раздражение в интеллектуальных кругах Турции, которые открыто критикуют нынешнюю власть, но не нуждаются в уроках демократии от западных наставников.

Украинская аналитика, часто следующая в хвосте европейской мысли, изобилует теоретическими штампами и рассуждает о том, произойдет ли в Турции революция как признак успеха или, наоборот, «диктатор» окончательно подавит «турецкую вольницу».

Турецкая оппозиция сделала выводы из массовых протестов в парке Гези в 2013 году и не стремится к революционным изменениям, если под ними понимать блокирование государственных учреждений или свержение законно избранной власти. Турецкое общество в целом пришло к согласию, что военные перевороты, которые в прошлом якобы должны были сохранить республику, на самом деле подрывали её стабильность и отдаляли страну от свободного мира.

Турецкая оппозиция считает, что демократия — это не только выборы раз в 5 лет, но и все происходящее между ними, и главных критериев для этих событий - два: свобода слова и свободная от политического влияния судебная система.

За 23 года правления Партии справедливости и развития (ПСР) турецкая политическая система не только сохранила все признаки демократии, но и, в условиях куда более жестких, чем в трампистских США или орбановской Венгрии, имеет влиятельную оппозицию в парламенте. С 2019 года оппозиция начала побеждать на важных местных выборах, а в 2024 году это превратилось в общенациональный тренд — победы оппозиции в муниципалитетах.

Нынешнее спокойствие оппозиции за отечественную демократию связано с тем, что Республиканская народная партия (РНП), созданная Ататюрком в 1919 году, во всех социологических опросах занимает первое место на национальном уровне — чего не было до 2023 года. Давление власти только увеличивает разрыв между двумя основными партиями страны в пользу оппонентов Эрдогана, и РНП больше не нуждается в поддержке правой оппозиции для победы над правящей партией.

Сегодняшняя активность оппозиции связана с желанием принудить Эрдогана к досрочным выборам, потому что в Турции, как, кстати, и в Британии, аргументы легитимности (которые не описать никакими законами) сильнее, чем аргументы легальности.

Психологическая победа в обществе гораздо важнее — что трудно понять нам с нашим советским опытом большевизма, трагическими образцами которого являются Россия и Беларусь.

Турецкая оппозиция считает, что последние 5 лет турецкая демократия возрождается из пепла, а самыми тяжелыми были 2009–2013 годы, когда внутри страны уже начался откат, а весь западный мир продолжал восхищаться экономическими успехами Турции. Эти нарративы распространяли мировые интеллектуалы в перерывах между прогулками на яхтах в Фетхие и завтраками с новой турецкой элитой в Ускюдаре.

Турецкие интеллектуалы — такие как Орхан Делиорманлы, Йылмаз Оздиль, Сайги Озтюрк, Ипек Озбей, Озгю Гюрсес и десятки других — открыто говорят: “Дорогие западные друзья, Турция не нуждается в вашем менторстве. Лучше наблюдайте, как ваша демократия рушится через месяц после избрания "несистемного кандидата". Не исключено, что в ближайшее время западу придется брать турецкие уроки по сохранению демократии в условиях победившего популизма.

Некоторые из этих интеллектуалов, как, например, экономическая обозревательница Озгю Гюрсес или политический аналитик и публицист Исмаил Саймаз, находятся под домашним арестом. Остальные неоднократно преследовались властями за публичные высказывания. Но всегда — всегда получали оправдательные приговоры. 

Более того, в нынешнем составе Конституционного Суда Турции нет ни одного судьи, назначенного последним светским президентом Ахметом Недждетом Сезером. Все они утверждены Эрдоганом, который уже 11 лет занимает должность президента, превратившуюся из церемониального поста в единственный центр принятия решений в 2018 году.

И тем не менее, по принципиальным вопросам Конституционный Суд Турции часто принимает решения в пользу оппозиции, а власть лишь раздраженно грозится отменить этот «ненужный орган» — правда, не устами Эрдогана, а его младшего партнёра-националиста Девлета Бахчели.

Нынешние политические условия бьют в первую очередь по действующему президенту, потому что с 19 марта 2025 года сложилась уникальная ситуация. Самый влиятельный кандидат в президенты от главной оппозиционной силы, Экрем Имамоглу, — в тюрьме. Самый популярный курдский политик, Селяхаттин Демирташ, — в тюрьме. Самый популярный турецкий националист, академик Умит Оздаг, — тоже в тюрьме. Ни один из них не потеряет права баллотироваться в президенты до 2027 года, и не нужно быть Кассандрой, чтобы понять, к чему ведёт эта игра и вокруг кого теперь могут объединиться и националисты (далеко не все), и курды (конечно, не все), чего раньше невозможно было представить.

Турецкая демократия не нуждается в неискренних слезах соседей и ошибочной аналитике, потому что и её «защитники», и те, кого мы считаем «посягающими» на неё, понимают: все стороны внутреннего конфликта не имеют права делать шаги, которые ослабят государство и страну.

Турецкая армия с 1919 года была гарантом существования государства, но до победы Эрдогана так считала лишь светская часть страны. Между 2002 и 2016 годами ПСР взяла контроль над вооруженными силами, вытеснив оттуда сторонников Фетхуллаха Гюлена и одновременно примирившись с генералитетом светской эпохи, не поддержавшим путч.

Таким образом, после попытки переворота 2016 года произошло примирение между живым Эрдоганом и мёртвым Ататюрком. И в этом примирении живой нуждался больше, чем мёртвый. Политические конфликты в стране давно перестали быть примитивной дихотомией между светским прогрессом и религиозными сумерками. Всё гораздо сложнее и интереснее.